просмотров: 7018Родионов Виталий Григорьевич

В золотоордынский период в результате вынужденного распада булгарского этноса на две самостоятельные этнические группы образовались два этноса, различавшиеся друг от друга наличием дихотомического этноконфессионима: бесермен (булгары-мусульмане, ориентированные на старые и новые городские традиции) и çăваç (язычники, бережно оберегающие земледельческо-языческие традиции предков). В результате такого расщепляющего целостность этноса регрессивного процесса в Булгарском вилаяте былой конфессионим çăваç обрёл не только социально-конфессиональное, но и этническое содержание. В тот период первоочередной задачей этноса с установкой на традиционную культуру, язык и обрядово-мифологическую систему являлось реформирование традиционной религии, чтобы она могла успешно конкурировать с официальной религией супергосударства Улуса Джучи – исламом. Только так можно было сохранить этнос как целостный организм и избежать массовой ассимиляции. Таким образом, ради выживания и сохранения в условиях природных и социально-политических катаклизмов XIV – начала XV в. чувашский этнос всю свою энергию направил на обновление своей традиционной религии. Именно в золотоордынский период для выражения понятия «религия, вера» чуваши начали использовать арабское слово, проникшее в тюркские языки в формах тин (уйг., бар.) и дин (кирг., к-кирг. крым., тур., тат., башк.) «вера, религия»[i]. Былой огуро-булгарский термин со значением «вера, религия» (йăла) отошёл на второй план и стал означать понятия «обычай, обряд», «привычка»[ii]. Данное слово в некоторые тюркские языки, в первую очередь огуро-булгарский, проникло через китайский язык: кит. гуйле «норма, правило, образец», «установление, порядок»[iii]. Термин йăла в языке булгар обозначал веру и религию, следует полагать, вплоть до начала золотоордынского периода. В тот период другие тюркские народы создавали свои героические эпосы, но исторические обстоятельства заставляли чувашскому этносу реформировать устарелое язычество, творить новую мифологию, соответствующие действительности того времени. Благодаря успешному синтезу старой традиционной веры с народным исламом чувашский этнос смог успешно конкурировать с соседними народами региона, передать им основные термины и сюжеты своей новой религии[iv]. В основу чувашского неоязычества составили, в первую очередь, резкое противопоставление Доброго (Турă) и Злого (Шуйттан) начал; во- вторых, усложнение культа сакральных мест (комплекс с Водным источником, Горой, Рощей и Дубом[v]) и могил национальных героев, мусульманских святых. В- третьих, в обновлённой религии булгаро-чувашей произошла замена мифологического времени их реальной социальной и конфессиональной жизнью золотоордынского периода[vi].

Мифотворчество и религию булгаро-чувашей периода Золотой Орды основательно изучил глубокий знаток чувашской истории Н.И. Ашмарин, главным образом в статье «Отголоски золотоордынской старины в народных верованиях чуваш<ей>»[vii]. «<...> среди названий чувашских божеств встречаются такие,- писал классический филолог-универсал, - которые как будто являются отражением былого общественно-административного строя, порядки которого и соответствующая иерархия были перенесены чувашом в область его религиозных верований – в мир тех таинственных существ, которым он молился и приносил свои жертвы»[viii]. Иерархию верховных богов и божеств мы изучали в ряде своих работ[ix], здесь ставим очередную задачу: изучить иерархию духов предков и святых[x] в системе чувашского неоязычества XIV – XV вв., проследить динамику развития некоторых из них во втором тысячелетии нашей эры.

Самым ранним и полным описанием духов, живущих вблизи чувашских деревень в лесах и «наносящих им разные болезни и несчастья» (по-чувашски они называются Кереметь и Ырăсем[xi]) является очерк Буинского уездного землемера К. Мильковича, сочинённого в 1783 г.[xii] По определению наблюдательного автора, эти духи (их он назвал злыми) разделяются на главные (Аслă ырăсем), средние (Вăта çĕрти ырăсем) и малые (Кĕçĕн ырăсем)[xiii]. Из главных духов самым почитаемым, отцом всех киреметей является, по утверждению К. Мильковича, «Выльри Ирзам», что соответствует чувашскому Вăлăри / Вулăри ырăсем[xiv] и этот самый старший дух «пребывание имеет Цивильской округи близ деревни Выли, в лесу и при озере, от них ему посвящённых. Где для принесения оных три здания и всех требищ наделано противу обыкновенных в большом количестве. Вокруг же оная оставлена множеством с пчёлами ульев, из коих жрец, вынимая мёд и сделав напиток, приносят сему Киреметю»[xv].

Итак, место обитания Вăлăри (Вăлăра выртакан) ырăсем - лес и озеро при д. Вăлă Цивильской округи(уезда). Г. Рамстедт считал, что чув. вăлă «дух погибшего на войне героя» < uluɤ «большой, великий» (сравните тат. олы «старший, взрослый, возмужалый», «солидный, почтенный», «большой»)[xvi]. Такие духи, как известно, превращались в ырă, поэтому здесь подразумевается словосочетание вăлă ырă «большой (великий) ырă». Название деревни Вăлă несомненно произошло от названия сакрального места-святилища, а не наоборот. До возникновения данного поселения прилагательное вăлă в чувашском языке успело превратиться в существительное, обозначающее название сакральной местности. В таком его новом значении (как место обитания ырă) образовались варианты Вăлăри ырăсем, Вăлăра выртакан ырăсем, Вăлă çинчи ырăсем «Духи, почивающие (обитающие) в местности Вăлă». Этот дух был самым главным у всех чувашей и приравнивался с Пăльăм ырă.(о нём читайте далее).

В настоящее время населённого пункта с названием Вăлă не существует. Следует полагать, что эта деревня при лесе и озере соответствует нынешней д. Алдиарово Янтиковского района Чувашской Республики, или же она в XVIII в. была отдельным поселением, но потом вошла в состав одной из близлежащих к сакральному комплексу (Озеро, Гора, Роща, Дуб) населённых пунктов. Как известно, Эл кÿлли (святой источник) и лес на возвышенном месте (горе) являются идеальными составляющими чувашского святилища Ырă. По мнению А.А. Трофимова, такой сложный комплекс, включающий в себя Родник, саму Гору и свящённую рощу с дубом, а также «Девичий городок» в уникальном виде сохранился вблизи Билярска под названием Валем хуçа[xvii]. Попутно следует заметить, что этот дух под названием Малĕм хуçа имеется среди средних духов из очерка К. Мильковича (на нём подробно остановимся несколько позже). Гипотетически последний дух должен был быть в составе главных, но здесь, думается, обнаруживается естественный исторический анахронизм: в иерархии главных духов отражена история обратной миграции средненизовых чувашей в бассейны рек Свияги и Цильны (духи Сĕве çинчи ырăсем и Чăлнă çинчи ырăсем являются сыновьями Вăлăри ырăсем). Следовательно, в данной иерархии отражены события не ранее конца XVI в. (именно тогда построена Кубнинская засечная черта и начата обратная миграция чувашей в свои былые места обитания). История более раннего периода частично стёрлась из живой памяти народа и отодвинулась на второй план: былые главные стали средними или даже малыми. Например, Атăл çинчи ырăсем «Духи, почивающие на [берегах] Волги»[xviii] и Аскул (Н.В. Никольский читал как Ашул) вар ырăсем[xix] «Духи, почивающие в Аскул / Ашул вар» (они в очерке К. Мильковича размещены в состав малых и средних) примерно до начала XV в. (до образования дикого поля) числились, по нашему мнению, в составе главных ырă. Рядом с ними непременно фигурировало и имя билярского духа, но, скорее всего, в несколько ином звучании, о чём далее будем рассуждать более подробно.

По замечанию чувашского этнографа и писателя середины XIX в. Спиридона Михайлова (Яндуша, 1821 - 1860), в «Журнале Министерства внутренних дел» за декабрь месяц 1840 г., при описании памятников древностей в Казанской губернии, на 200 странице выказана одна старинная грамота, данная городу Билярску, в которой сказано так: «В прошлом 1677 году били челом великому царю мурзы и ясашные татары всего Казанского уезду: в прошлых де годах, до Казанского взятья, изстари построен басурманский город Булымерский, за Камою рекою, а в нём был царь Балын-гозя, и он де умер; да в то же время был царь татарский Сафаралей, и того же Булымерского царя похоронил и построил над ним палату каменную»[xx] Там же автор приводит интересное сравнение: «В Козмодемьянском же уезде в одном лесу на горе существовала у чуваш киреметь, называемая Валим-хозя, - вероятно, испорченное болгарское или татарское Балын-хозя, имя Булымерского царя, означенного в вышеприведённой грамоте».

В 1877 г. данную челобитную включил в свою книгу С.М. Шпилевский[xxi], который там же публиковал предания о могилах святых на горе Балынгуз. Оказывается, еще в XVIII в. академик Рычков узнал через муллу из д. Чертож, что на вершине горы погребены два святые, один из которых был Меулим-Хоззя, а другой – Шебелим-Хоззя. Оба они отличились способностью творить разные чудеса и пророчества[xxii]. Тогда же этот мулла указал на даты установки на двух могилах памятников, которые соответствуют 1173 и 1434 гг. по р.х.[xxiii] Если вспомнить, что традиция установления каменных памятников с написанными буквами арабской графики сложилась лишь в золотоордынский период, то надёжной датой следует считать лишь вторую. Как утверждает Г. Тагиржанов, один святой, шейх с пригорода г. Биляра, в конце своей жизни уехал в Турцию и реформировал там один из исламских орденов. И этот Балем Хуҗа умер в миграции в 1516 г.[xxiv] Отсюда следует, что святой человек с вариантами народного названия Меулим-Хоззя (у Шереф-эддин-Булгари - Маалум-Ходжи), Балын-Гозя (царь города Булымер), Балем Хуҗа (шейх, святой) и Балынгуз (русский вариант названия горы) проживал в окрестностях Билярска в период Казанского ханства. Его настоящее (официальное) имя, по сообщению татарского автора середины XVI в., было Ходжа Асгар, а по данным Френа – Абдуллах или Ургандши (Готвальт: Хива)[xxv].

Следует объяснить наличие нескольких вариантов этого мусульманского святого (царя). Р.Г. Фахрутдинов считает, что «Балын-гузя» - это русская форма «Маалум-хузи»[xxvi], с чем нелегко согласиться. Дело в том, что, во-первых, и в татарских вариантах имя данного человека зафиксировано с начальной буквой «Б»; во-вторых, это не контаминация звуков, как объясняет археолог, а особенности татарского (кыпчакского) и булгаро-чувашского языков. Общеизвестно, что огузская группа тюркских языков отличается от кыпчакской и тем, что слово «я» огузы и огуры ещё в древности произносили бä(н), а остальные тюрки – мäн[xxvii]. Такое различие имеется и в современных тюркских языках Поволжья: тат., баш. мин, но чув. эпĕ (< *пе) «я»; тат., баш. мең, но чув. пин «тысяча»; тат., баш. миләш, чув. пилеш «рябина»; тат. мәчә, чув. пăçа, пăçук «кошка»; тат. мичеү, чув. пичев «пристяжка, припряжка» и т. д. В татарском языке даже в русских заимствованиях вместо начального звука «п» является «м»: печь > мич, бочка > мичке, а в чувашском анлаутные звуки «п» и «б» сохраняются: павар < поварня, писмен < безмен, пичке < бочка[xxviii]. Отсюда можно понять, что вариант с начальным согласным «м» относится к татарскому произношению, а вариант с начальными «б» и «п» - к булгаро-чувашскому. Следовательно, вопреки мнению Р.Г. Фахрутдинова, Маалум-хузи более позднее образование, чем Балын-гозя. Очевидно, последний в форме Балым ата «отец Балым» был известен булгарам со второй половины XIII в.[xxix]

Обобщая вышесказанное, следует заключить, что наиболее ранней формой двусоставного названия святого (царя) на билярском святилище (гора с рощей и родником) является Балым ата и оно образовано по фонетическим законам булгаро-чувашского языка[xxx].

В чувашском языке имеются две группы вариантов названий: 1. Малĕм (Мальăм, Мелĕм, Маюм, Малем) хуçа «дух, обитающий в амбаре или лачуге», «овраг, родник», «разъезжающий на золотой колеснице барин», «татарин», «купец»[xxxi]. 2. Валĕм (Вальăм, Валем, Валим) хуçа «младший брат Аслă ырă, кĕлĕ», «оберегающий скот от волков», «Пÿлерти таса çăл» («Святой родник из Бюлер»), «родник, овраг», «купец, богач»[xxxii]. Варианты первой группы восходят, скорее всего, к официальному (кыпчакскому) произношению названия мусульманского святого, они образованы в результате влияния мулл и других знатоков официальной исламской литературы. Исконно булгарский вариант (Палем / Пальăм хуçа [xxxiii]) после разрушения религиозной системы чувашского народа в результате массовой христианизации потерял значение первого слова и слился с другим мифологическим персонажем – Валĕ, Валь турă. Их происхождение Н.И. Ашмарин объясняет так: «Валле, назв[ание] божества, которое, по-видимому, получилось из валĕ “доля” (др.-тюрк. ülüg «часть, доля». – В.Р.)[xxxiv] , откуда дат[ельный] падеж валле; впоследствии последняя форма была принята, по недоразумению, за именительный падеж, и от неё образовали новый дат[ельный] валлене»[xxxv]. Трансформация валĕ > валле > валлене произошла совсем не по недоразумению, а в условиях усиленного разрушения системы чувашского неоязычества и сближения данной основы с теряющей своего былого содержания слова Палем / Пальăм. Слияние завершилось в результате обретения (под воздействием потерявшего своего первоначального значения Палем / Пальăм) валĕ форму валлем > валем.(по модели çĕк-ле- «поднимать», «носить», «брать» + м > çĕклем «охабка, беремя»). Былое значение Палем / Пальăм сохранилось полностью, но оно обрело новую внешнюю форму (Валем, Валем). Таким образом, когда М.Р.Федотов допускал, что «Валем хуçа / Валĕм хуçа связан с валем / вальам / валĕм / вальăм “доля”»[xxxvi], он был совершенно прав, но учёный не объяснил основную причину такой трансформации.

Итак, вторая группа вариантов названий билярского святого возникла относительно недавно (после массового крещения чувашей в XVIII в.) в результате слияния с другим, более понятным однозвучным мифологическим персонажем. В тот период изменили свои изначальные значения такие религиозные термины, как йĕрĕх, киремет, мамале, мăчавăр, кэпе и др.[xxxvii] А варианты первой группы имени святого проникли к чувашам намного раньше, в первую очередь в районах совместного проживания чувашей с татарами-мусульманами (часть средненизовых чувашей, например, козловского куста, могли узнать о них в период проживания их предков на территории Заказанья).

Вернёмся к названию святого Балым ата. Означающий г. Бюлар Балымат одновременно имел второе название – Булымер / Балымер. По мнению С.М. Шпилевского, эти названия тесно связаны между собой[xxxviii]. Соглашаясь с ним, Н.И. Золотницкий отмечает, что Булымер, имеющий «близкое отношение к названию местности Балым-ат, означает “место или город Балын’а” и находится в тесной связи с именами Балын-гозя (царя или князя Булымерского), Ма’люм-Ходжа (мухаммеданского шейха), Мелим-хузя (бывшего предметом поклонения чувашей и с названиями нескольких селений и киреметей<...>»[xxxix]. Очевидно, из двух вариантов наиболее близким к оригиналу названием бывшего Бюлара имеет форму Балымер, ибо имя Балым встречается ещё в трёх названиях: Балым + ат, Пальăм хуçа (чув.) и Балем Хуҗа (тат.). Очевидно, наличие двух вариантов названия бывшей столицы Волжской Булгарии указывает на имевшиеся в золотоордынский период две конфессиональные традиции. Булгары-мусульмане святого называли, по всей видимости, Балым (Палăм) + ата «отец», а язычники-двоеверцы - Балым (Палăм) + ырă «святой» > Балымер «святой Балым».

Дорогу к разгадке имени Балыма указал А.А. Трофимов[xl], сравнив данный образ с сыном Бауры Балама, история которого (без упоминания имени) приводится в Коране. Она заключается в том, что сердце этого учёного человека, обладавшего большими знаниями и одарённого Аллахом талантом предвидения, склонилось к мирскому: он принял подарки от врагов Мусы. За такой недостойный поступок Балам лишился всех благ, которыми был наделён Всевышним[xli]. Иногда он отождествлялся с праведным мудрецом Лукманом, который у среднеазиатских мусульман был великим лекарем, патроном врачевателей[xlii]. Здесь весьма удобно вспомнить, что настоящим именем Малум-Ходжи было Урганджи (Хива), следовательно, он прибыл в Поволжье со Средней Азии. В одной газетной статье 1861 г. сообщается, что билярский святой имеет удивительную силу исцеления от всяких болезней, поэтому к нему ходят представители всех конфессий и народов, зачастую количество поклонников доходит до 10 тысяч человек, из них не менее четвёртая часть - чуваши и мордва[xliii].

Итак есть все основания считать, что билярский святой Балым и мусульманский прорицатель и предсказатель, а также исцелитель Балам (< ивр. Бил’ам) – один и тот же персонаж, возникший в результате слияния мусульманства с местными воззрениями. Образ данного учёного и исцелителя запечатлён в «Путешествиях Абу Хамида ал-Гарнати в Восточную и Центральную Европу (1131 – 1153)». «А смысл слова булгар – учёный человек, - сообщает автор о далёких от мусульманского мира волжских булгарах. – Дело в том, что один человек из мусульманских купцов приехал к ним из Бухары, а был он факихом, хорошо знавшим медицину. И заболела жена царя, и заболел царь тяжёлой болезнью. И лечили их лекарствами, которые у них приняты. И усилился их недуг, так что стали они оба опасаться смерти. И сказал им этот мусульманин: “Если я стану лечить вас и вы поправитесь, то примете мою веру?” Оба они сказали: “Да”. Он их лечил, и они поправились, и приняли ислам, и принял ислам народ их страны»[xliv]. Далее пишется о чудесной победе булгар над хазарами, которая совершилась благодаря войску Аллаха. В другом варианте данной легенды (1551 г.) в роли исцелителя выступают три сподвижника пророка, которые «чудесным образом исцелили больную дочь хана, что побудило булгар сделаться мусульманами»[xlv]. С.М. Шпилевский приводит и иные варианты чудесного исцеления хана или его дочери с помощью чужестранца.

Вышеприведённые примеры показывают, что образ Балыма и легенды об этом святом исцелителе возникли в Волжской Булгарии не позднее середины XII в. Как сообщает ал-Гарнати, многие сведения о булгарах он прочитал в «Истории Булгара», переписанной кадием Йа’куб ибн Нуманом[xlvi]. Следовательно, образ и легенды о Балыме сложились у булгар значительно раньше до написания вышеназванной книги, скорее всего, в XI в. под воздействием мусульманских сюжетов о Баламе и местных представлений о духах местности (хозяев гор и водных источников), а также о покровительстве духов предков. По предположению А.А. Трофимова, у суваро-булгар ещё до принятия мусульманства был мифологический персонаж Валем, образованный от Ваал, древневосточного божества почв и плодородия[xlvii]. Но наш филологический материал, к сожалению, не подтверждает данную гипотезу. Очевидно, в дальнейшем сравнения должны вестись в двух направлениях: булгарско-пермском и северокавказском. В связи с этим следует переосмыслить этимологию названия г. Беленджер (Белен + джер?), жители которого (сувары и барсилы, т.е. беленджерцы) в связи с экспансией арабов не позднее второй половины VIII в. оказались на Средней Волге.

Итак, в результате изучения и реконструкции иерархии духов предков и святых в системе чувашского язычества мы пришли к следующим выводам и положениям:

1. По мере стирания из памяти народа ряда исторических фактов духи, отражающие их, из числа главных перемещаются в состав средних и малых. Такое естественное нисхождение наблюдается и в очерке К. Мильковича. Так, в состав главных духов, кроме Чемен ырă, до начала XV в. входили Атăл çинчи ырăсем «Духи, почивающие на [берегах] Волги» и Аскул /Ашул вар ырăсем «Духи, почивающие в Аскул / Ашул вар», а также булгаро-чувашский вариант билярского святого – Пальăм ырă «Дух Пальăм». В очерке К. Мильковича все они находятся в группе средних и малых духов. В составе средних могли быть духи, олицетворяющие социальные верхи Улуса Джучи или Казанского ханства (Кутăрлă султан, Султан ырăсем[xlviii]) и конкретные названия местностей (например, Мăн тÿпе ырăсем «Духи, почивающие на Великом холме). Малые ырă составляли все местные сакральные места-киремети.

2. Наиболее ранними формами двусоставного названия святого (царя) на билярском святилище (гора с рощей и родником) являются Балымат и Балымер, которые образованы по фонетическим законам булгаро-чувашского

 

---

[i] Федотов М.Р. Этимолологический словарь чувашского языка. В 2-х тт. Т. II. Чебоксары: ЧГИГН, 1996. С.215 – 216. Если чувашское слово тĕн считать татаризмом, то гласный звук первого слога сохранился бы в языке-посреднике или доноре. Сравните: чув. тинĕс < тат, баш. дингез; чув. тирек < тат., баш. тирәк «тополь», чув. тирĕс < тат., баш. тирес «навоз» и т.д. Следовательно, в чувашском языке мусульманский термин тĕн возник ещё до образования Казанского ханства.

[ii] По наличию сходств чувашского йăла с некоторыми языками кыпчакской группы можно допустить, что оно проникло к чувашам из татарского языка. Но тунгузо-маньчжурские, монгольские и якутская формы (все они начинаются со звуков қ, к, х) позволяют утверждать, что анлаутный гласный «й» в слове образовался по законам огуро-булгаро-чувашского языка. Сравните: чув. йăвă < др.-тюрк. gojuɤ, чув. йăхăр < др.-тюрк. gïrïr «кричать, звать», чув. юл- < др.-тюрк. кал- «оставаться», чув. юн < общетюрк. кан «кровь» и т д. (Древнетюркский словарь. Л. Ленингр. отд-е, 1969. С.453, 445; Федотов М.Р. Указ. соч. Т. II. C. 483, 486).

[iii] Там же. Т. I. С. 180.

[iv] Фонетический облик многих «булгаризмов» в удмуртском и марийском языках подсказывает, что они заимствованы в XIV – XV вв. от булгаризированных аров (арских чувашей) Заказанья и чувашей «Чювашской дороги».

[v] Трофимов А.А. Зороастризм: суваро-болгарская и чувашская народная культура. Чебоксары: ЧГИГН, 2009. С. 51.

[vi] В золотоордынский период булгарский этнос распался, как уже было отмечено, на две социально-конфессиональные группы (субэтносы), которые условно можно назвать булгаро-татарским (бесермены) и булгаро-чувашским («худые болгары»). К середине XV в. они полностью отделились и образовали самостоятельные этносы со сложившимся новым этническим сознанием.

[vii] Ашмарин Н.И.Чувашская народная словесность: Исследования. Автобиография, воспоминания. Письма / Сост. и примеч. В.Г. Родионова. Чебоксары: Изд-во Чуваш. ун-та, 2003. С.175 – 216.

[viii] Там же С. 178.

1. Родионов В.Г. Чувашский этнос. Исследования по этнологии и мифопоэтике. Чебоксары: ЧГИГН, 2017. С. 36 – 51; Он же. // Вестник Чувашского университета. – 2016.- №4.- С.

[x] Называя эти мифологические существа духами, мы имеем ввиду прежде всего те духи, которые связаны с человеком, с его перевоплощением после смерти: духи рода, предков, местности и этнотерритории, религиозных святых. Многих из них можно назвать и божествами низшего разряда. Образы ряда духов образованы в результате трансформации религиозных святых. Подробнее см.: Мифологический словарь. М.: Сов. энциклопедия, 1991. С. 662 – 663.

[xi] Чуваш. киремет / керемет означает «свящённое место». Тюркские соответствия: каз. кирäмäт «целительное средство». «всё, что приносит счастье», «особый дух, гений»; кирг. керемет, узб. керамƏт, каз. керемет «чудо, нечто поразительное»; турк. керамат «чудо, сотворённое святым»; тур. керамет «благородство, великодушие, милость, заслуга, уважение, почёт», «чудо, совершаемое святым» (Федотов М.Р. Этимологический словарь чувашского языка. В 2 тт. Т. II. Чебоксары: ЧГИГН, 1996. С. 297). Из лексических параллелей в языках соседних финно-угорских народов можно определить первоначальную форму чувашского слова: керемет, которое в языки соседей проникло не позднее XV в. Слово ырă («добрый, хороший, превосходный, отличный», «здоровый», «милый», «почтенный», «святой») является исконно тюркским, в «Древнетюркском словаре» оно зафиксировано как аrï- «очищаться»; аrïɤ «чистый, незагрязнённый» (Древнетюркский словарь. С. 51 – 52).

[xii] Очерк впервые был опубликован в 1927 г. в журнале «Северный архив», а затем с комментариями переиздан В.К. Магницким и Н.В. Никольским. В связи с тем, что в них допущено довольно много ошибок и имеются разночтения, мы будем пользоваться электронной версией сочинения Т.Г. Масленицкого «Топографическое описание Симбирского наместничества» (1783), в котором содержится и очерк К. Мильковича. См.: Масленицкий Т.Г. Топографическое описание Симбирского наместничества. URL: http://ulrgo/region/elibrary/books/Maslenitskiy_T/G/_Topogr (Дата обращения: 17.10.2015 г.)

[xiii] К. Милькович зафиксировал следующую иерархию чувашских ырăсем: I. АСЛĂ ЫРĂСЕМ «ГЛАВНЫЕ». 1. Вăлăри ырăсем «Почивающий в Вăлă». 2.1. Çĕрти кэпе «Судьба земная», старший сын Вăлă. 2.2. Кутăрлă султан(?), средний сын Вăлă. 2.3. Сĕве çинчи ырăсем «Почивающий в присвияжье ырă», второй средний сын Вăлă. 2.4. Чăнлă çинчи ырăсем «Почивающий ырă на Цильне», младший сын Вăлă. 2.5.Чемен, чувашский великий воин и юмзя, почивающий на своей родине в поле». II. ВĂТА ÇĔРТИ ЫРĂСЕМ «СРЕДНИЕ». 1. Султан ырăсем (?). 2. Малĕм хуçа. 3. Мăнтÿпе ырсем (?). 4. Аскул вар ырсем. III. КĔÇĔН ЫРСЕМ. 1. Кĕçĕн ырсем. 2. Вăталăх ырсем. 3. Мăнтÿпе ырсем. 4. Атăл çинчи ырсем «Почивающий на берегах Волги ырă». «Кроме оных главных, - пишет К. Милькович,- каждая чувашская деревня имеет особенных своих кереметей до 5 и до 6, кои имена себе по большей части получают по названиям речек и деревень. И всякий чувашенин верит в 12 киреметей своей и соседних деревень» (Масленицкий Т.Г. Указ. соч. С. 116.

[xiv] Словосочетание Вăлра выртакан Ырă амăшĕ Н.И. Ашмарин перевёл как «Мать Святого, почивающего в р. Выле» и дал следующее пояснение: «Так перевожу я лишь предположительно: р. Выла называется у чуваш Вылă (сокращённо – Выл), а не Вăлă» (Ашмарин Н.И. Указ соч. С. 207, 214), подразумевая реку, впадающую в Суру . Но в тексте К. Мильковича Выльры Ирзам «пребывание имеет Цивильской округи близ деревни Выли, в лесу и при озере, от них ему посвящённых» (Масленицкий Т.Г. Указ.соч. С. 118). В «Словаре чувашского языка» Н.И. Ашмарина встречаются варианты: Вăлăра выртса каян ырăсем (д. Кошки-Новотимбаево бывшего Буинского уезда Симбирской губ.), Вăлăри ырă (с. Ст. Чекурское бывшего Буинского уезда), Вăлăр (< Вăлăри) (д. Кубня бывшего Первомайского района Чувашской АССР); Вулăра выртакан ырăсене путек (с. Альшеево бывшего Буинского уезда) (Ашмарин Н.И. Словарь чувашского языка. В 17 вып. Вып. V. Чебоксары: Тип. «Чувашская книга», 1930. С. 263, 300). В словах полевого моления, записанных поэтом К. Ивановым-Кашкыром в д. Кайраклы Белебеевского уезда Уфимской губ. встречается словосочетание Вулăра выртакана така «Почивающему в Вуле – барана» (перевод Н.Ф. Данилова) (Иванов К.В. Çырнисен пуххи. Иккĕмĕш, хушса тÿрлетнĕ кăларăм. Шупашкар: Чăваш кĕн. изд-ви, 1990. С. 282).

[xv] Масленицкий Т.Г. Указ соч. С.118.

[xvi] Федотов М.Р. Указ. соч. Т. I. С. 106.

[xvii] Трофимов А.А. Зороастризм: суваро-болгарская и чувашская народная культура. Чебоксары: ЧГИГН, 2009. С. 51.

[xviii] Именно так следует перевести словосочетания, связанные с названиями водоёмов и рек. Есть ещё Шупашкарти ырăсем «Духи, почивающие в Чебоксарах»; Хусанти ырăсем «Духи, почивающие в Казани». Валĕм хуçа по другому называется Пÿлерти таса çăл «Билярский чистый родник» (Ашмарин Н.И. Чувашская народная словесность. С. 207).

[xix] В названном труде Т.Н. Масленицкого есть упоминание деревни Аскул Самарского уезда, а рядом с ней находится гора. Слово вар означает «обдернелый овраг с пологими краями», «лог», «дол». Ср.: др.тюрк. öz «долина, проход между горами» (Федотов М.Р. Указ. соч. С. 100). Следует полагать, что вблизи этого Аскула был древнебулгарский свящённый комплекс типа Валĕм хуçа и Вăлăри ырăсем. Г.Ф. Юмарт считает, что название вышеупомянутой деревни образовано от эндоэтнонима булгарской племени эскел (очевидно, там когда-то существовал топоним Аскул вар, потом он перешёл в название нового населённого пункта). Если это действительно так, то глубина исторической памяти, отражённая названиях чувашских низших духов ырă, охватывает, следует полагать, даже периоды племенной жизни булгар (IX – X вв.). Если учесть вариант Ашул, то это слово следует связать с названием булгарского города Ошель (русское произношение).

[xx] Михайлов С.М. Труды по этнографии и истории русского, чувашского и марийского народов. Чебоксары: ЧНИИ, 1972. С. 28 – 29, 366.

[xxi] Шпилевский С.М. Древние города и другие булгарско-татарские памятники в Казанской губернии. Казань: Тип. Казан. ун-та, 1877. С. 61.

[xxii] Там же. С.63.

[xxiii] Там же. С. 355.

[xxiv] Таһирҗанов Габдрахман. Тарихтан – ǝдǝбиятка. Казан: Татарстан китап нǝш-ты, 1979. Б. 48.

[xxv] Шпилевский С.М. Указ. соч. С. 63 – 64.

[xxvi] Фахрутдинов Р. Мелодия камней. Казань: Тат. кн. изд-во, 1986. С.88.

[xxvii] Федотов М.Р. Указ. соч. Т. II. С.479.

[xxviii] В чувашском языке существуют так называемые полузвонкие согласные, которые иноязычными слушателями воспринимаются как звонкие. Подробнее см.: Современный чувашский литературный язык. Т. 1. Чебоксары: Чуваш. кн. изд-во, 1990. С. 24 – 55.

[xxix] Балымат ( <Балым ата) упоминается в 1278 г. в «Степенной книге», где говорится о том, что хан Менгу Тимур выдал замуж свою дочь за князя Федора Ростиславича и подарил зятю 36 городов, в том числе Булгар, Арча (Арск), Балымат и др. (Гарипова Ф. Топонимические названия Среднего Поволжья, восходящие к булгарскому периоду (I) // Советская тюркология.- Баку.- 1989.- №3.- С. 69). Здесь Балымат заменяет г. Бюлар дозолотоордынского периода.

[xxx] Кроме начального «б» вместо «м» здесь обнаруживается и другая закономерность чувашского языка: замена звука «н» в конце слова с согласным «м», например: тат. озын, но чув. вăрăм «длинный, долгий, высокий»; тат. төтен, но чув. тĕтĕм «дым», тат. карын, но чув. хырăм «желудок», «живот, брюхо», «пузо» и т. д.

[xxxi] Ашмарин Н.И. Словарь чувашского языка. Вып. VIII. Чебоксары: Чуваш. гос. изд-во, 1935. С. 184, 185, 222; Магницкий В.К. Материалы к объянению старой чувашской веры. Казань, 1881. С. 68 – 81.

[xxxii] Ашмарин Н.И. Словарь чувашского языка. Вып. V. С.161, 165; Там же. Вып. X. С. 79; Магницкий В.К. Указ. соч. С. 75 – 76.

[xxxiii] Форма Пальăм хуçа сохранилась в названии одного оврага как Пальăмча (Ашмарин Н.И. Словарь чувашского языка. Вып. VIII. С. 184). Очевидно, существовал и другой вариант (Палем хуçа), из которого в результате слияния с валем получилось Валем хуçа.

[xxxiv] Древнетюркский словарь. С.624 – 625.

[xxxv] Там же. Вып V. С. 163.

[xxxvi] Федотов М.Р. Указ. соч. Т. 1. С.99.

[xxxvii] Там же. С. 199, 297, 341, 352; Родионов В.Г. Чувашский этнос. С. 39.

[xxxviii] Шпилевский С.М. Указ. соч. С. 164, 307.

[xxxix] Золотницкий Н.И. Указ. соч. С. 57.

[xl] Трофимов А.А. Указ. соч. С. 57.

[xli] URL: http://www.islam.ru/content/veroeshenie/43233 (29. 07. 17)

[xlii] Мифологический словарь. М.: Сов. энциклопедия, 1991. С. 84, 325.

[xliii] Н.Б. Пригород Билярск // Казанские губернские ведомости.- 1861.- №43. - С. 413 – 414.

[xliv] История татар с древнейших времён: в семи томах. Т. II. Волжская Булгария и Великая Степь. Казань: Изд-во «РухИЛ», 2006. С. 781.

[xlv] Шпилевский С.М. Указ. соч. С. 25 – 26.

[xlvi] История татар. С. 781, 794.

[xlvii] Трофимов А.А. Указ. соч. С. 56.

[xlviii] Кутăрлă султтан можно понимать как «почитаемый / уважаемый султан». Ср. тат. кадерле «уважаемый, почитаемый, почётный» + султан «царевич (в Казанском ханстве), а Султтан ырăсем – «Духи султанов».